Я ищу детство - Страница 113

113

Большую часть её с помощью местного населения и войсковых частей удавалось своевременно нейтрализовать. Но бывали и такие случаи, когда агенты ловко ускользали из рук контрразведки. И тогда приходилось идти за ними по пятам, отрабатывая один вариант за другим, скрупулёзно осматривая каждый квартал, каждую улицу, каждый дом в подозреваемом районе.

Однажды, во время обыска в одном из домов, где искали парашютиста, сумевшего просочиться сквозь все заградительные кордоны, старший лейтенант Частухин открыл дверцу платяного шкафа, и диверсант, стоявший в шкафу, выстрелил в Частухина в упор, с расстояния меньше метра.

Почему он промахнулся, этого не мог понять никто, даже сам Частухин. Но, по всей вероятности, увидев направленное на себя оружие, старший лейтенант успел-таки в сотую долю секунды отклониться от летящей в лоб пули. Но след от выстрела — ожог и пороховое пятно на лице — остался, и Леонид Евдокимович долго ходил с повязкой на голове, отказываясь лечь в госпиталь, хотя имел на это, по мнению товарищей, полное право, так как в принципе после такого выстрела в упор должен был бы давно уже лежать не только в госпитале, а в матушке сырой земле.

Несколько раз приходилось старшему лейтенанту Частухину участвовать и в силовом задержании фашистских лазутчиков. И тут-то уж Леониду Евдокимовичу не было равных по умению укрощать и приводить в «христианский вид» немецких парашютистов. Старое Преображенское прозвище Пожарник оправдывалось — ни один даже самый обученный диверсант не мог устоять против частухинского кулака.

Но как-то нашла коса на камень. Брали очень необходимого человека — по предварительным данным, инструктора немецко-фашистской диверсионной школы, которого немцы после провалов многих его учеников решили самого во главе группы из четырёх курсантов послать в тыл к русским добывать необходимые сведения. «Профессора» надо было взять по возможности с наименьшим числом повреждений, чтобы быстро «вытрясти» из него все сведения о школе и в дальнейшем это малопочтенное учебное заведение уничтожить.

Наш разведчик, внедрённый в эту школу, характеризовал инструктора как фигуру весьма опасную при аресте — физически очень сильный, дерзкий, все способы самозащиты знает в совершенстве. Разведчик ориентировал также будущую группу задержания на главный недостаток «профессора» как личности — неумеренная страсть к деньгам, алчность и корыстолюбие.

Было установлено, что в одно из воскресений «профессор», изображая колхозного пасечника-инвалида, появится на подводе, с двумя ульями на базаре в районном центре и встретится здесь со своим человеком, который «купит» у него ульи (в одном из них будет находиться рация, в другом — батареи питания) и вместе с деньгами передаст секретные сведения о расположении советских войск на интересующем немцев участке.

Старшим группы задержания был назначен Частухин. В оперативный состав группы входило ещё пять офицеров, имевших опыт в проведении подобных мероприятий. Все они (как и «свой человек») были экипированы под местных крестьян. Общее руководство операцией осуществлял капитан Бузин.

Центральная часть маленького среднерусского городка была расположена на возвышенности, и с базарной площади хорошо было видно, как от всех горизонтов тянутся к городу извилистые белые нити дорог. Старший лейтенант Леонид Частухин, заглядевшись с базарной площади на красоту окружающих город лесов, полей, рек и лугов, так похожих на родину его отца, подмосковный Егорьевск, чуть было не прозевал появление на рынке главного действующего лица — белобрысого, коротко стриженного (под бобрик), весьма плотного господина средних лет. Да, да, это был он — Курт Дектор, инструктор школы абвера, духовный и практический наставник многочисленных диверсантов и парашютистов, которого его же курсанты (как было установлено на допросах захваченных лазутчиков) шутливо называли Детектором.

Полулёжа на высоких крестьянских дрожках, он то снимал с себя широкополую соломенную шляпу и обмахивался ею, то снова нахлобучивал её на голову. Рядом с ним на соломе лежали костыли и два улья.

Проехав почти через весь базар, Дектор остановился, слез с дрожек, привязал лошадь и, взяв один костыль, захромал к барахолке.

Частухин знал из ориентировки, что Курт Дектор происходит из семьи обрусевших немцев, уехавшей в середине тридцатых годов на зов нацизма из Поволжья в Германию. Семья занималась сельским хозяйством, имела когда-то большую пасеку. Поэтому линию фронта инструктор и перешёл с легендой пасечника. Он действительно был похож на мирного сельского жителя — полотняные штаны, толстовка, сандалии на босу ногу. А искусно разыгрываемая хромота должна была наводить на мысль о том, что из-за стеснённости в движениях человек этот вряд ли когда-нибудь и куда-нибудь выезжал дальше своей области и на физически активные поступки явно не способен.

Предварительный план задержания сводился к тому, чтобы наблюдать «профессора» как можно дольше — возможно, у него произойдёт на рынке, в толчее барахолки, не один контакт, а два или больше. Но потом, проанализировав обстановку с оперативной точки зрения, пришли к выводу, что вряд ли Курт Дектор станет устраивать на базаре «конференцию» своих агентов. И тогда решили брать его сразу после обмена между шпионами реквизитом (улей с рацией и сведения о характере расположения советских войск).

«Профессор» ходил по барахолке минут двадцать, весьма квалифицированно приценивался, придирчиво рассматривал предлагаемые вещи, торговался, сморкался на землю, чесал затылок, купил в овощном ряду прямо из бочки и, смачно хрустя, съел солёный огурец, ловко свернул из газеты «козью ножку», не побрезговал зайти в ужасающий по своему виду рыночный туалет, ввязался в спор между двумя местными спекулянтами о цене на старую шинель — одним словом, вёл себя очень грамотно, добросовестно продемонстрировав весь ассортимент представлений о русской специфике, взятый на вооружение в действующем на данном участке фронта отряде абвера. Вот бы удивились, наверное, местные спекулянты, если бы узнали, что около них только что стоял настоящий немецкий майор, награждённый рыцарским Железным крестом.

113